Страница 3 из 13.


трудно, объяснить всего лишь инерцией западного военного мышления -- после столько лет ведомой и как бы "недоведенной" Холодной войны. Трудно допустить такую бы степень недооценки долгой и долгой теперь слабости России на всЁ обозримое будущее. А тогда -- не найти реального объяснения иного, как замысел давления на Россию. Оплачивая расширение НАТО даже за три первых страны 30- 35 миллиардами долларов, не могут же привлекать этих восточноевропейских союзников для будущих тяжких противостояний "Севера" и "Юга": в тот конфликт эти новые союзники менее всего будут склонны вложиться, менее всего полезны там. (Но может быть, ещЁ горько пожалеют СоединЁнные Штаты, что так усиленно создавали прочный мусульманский боснийский плацдарм в Европе.) А мы? В необъятном широкодушии наш Президент, принимая американского, возгласил (14.1.94) тост "за совместную российско-американскую революцию". Совместную? -- значит, мы обязаны впредь уже не отличать российских интересов от американских. Но если и признать две страны равно демократическими {33} -- это не значит, что им потребно сливаться во всех отношениях. Так, де Голль, вождь не менее демократической Франции, будучи реальным союзником Америки, отнюдь не подчинялся еЁ диктату лидера, а строго отграничивал интересы Франции. Национальные интересы у каждой страны свои, и отстаивать их, даже внутри единого союза, -- никакой не шовинизм. -- А Россия проглотила унижение трЁхкратного отказа вступить в Совет Европы и, согбясь, понесла туда своЁ заявление в четвЁртый раз. Восполняют нам это унижение -- величием того, что Россия якобы принята в "Большую СемЁрку"? Но наивно было бы вообразить, что экономически обессилевшая Россия может быть влиятельным членом группы экономических силачей. Мы там будем лишь скреплять своею подписью их решения, хоть и против наших интересов. В нынешнее время вся и всякая политика движется экономикой, если не сводится к ней. Экономика -- не предмет этой работы. Но нельзя не наблюсти, не изумиться даже и простолюдину, никакому не специалисту. Ясно же видно, что Западу нужна Россия технологически отсталая. Мы рабски подчиняемся программе Международного Валютного Фонда -- по недоумию? или сознательно отдаваясь чужому умыслу? Как можно, например, оправдать, объяснить, что по жЁсткому требованию МВФ мы сняли таможенные пошлины на вывоз наших нефти и газа (гоним, гоним невозобновляемые наши недра, лишая будущего себя и наших потомков) -- и взамен этих огромных бюджетных потерь ждЁм от МВФ очередной крохотной подачки, да даже и не подачки, а ссуды под проценты. Какое ещЁ в мире правительство хозяйничает так? В жестокий ущерб нашей экономике правительство {34} который год подчиняется стеснительному, даже разрушительному диктату -- и мы слышим с наших верхов благодарность, что МВФ якобы "помог России избежать трудностей". До неправдоподобия: и безоглядная распродажа национального богатства сопровождается для России не ростом доходов, а ростом внешнего долга. Россия -- в долговой яме. А общее взаимодействие мировой экономики таково, что отставшие -- обречены отставать и дальше, они уже не смогут выправиться. Через десяток лет мы спустимся на уровень африканских стран. Да с нами уже так и обращаются. Над ключевыми нашими предприятиями то там то здесь берут контроль иностранные фирмы, иногда псевдонимно. А между тем: даже в нынешних усеченных границах Россия -- экономически самодостаточна. И наша умолительная погоня за иностранными инвесторами -- истекает из нашего допоследнего душевного упадка и отчаяния. (Иностранные инвестиции допустимы и могут быть полезны тогда, когда надЁжно защищено отечественное производство и строг закон о вывозе капиталов или полуфабрикатов.) А втягивание наше в международный финансовый мир -- втягивает нас, неокреплых, и в чужие финансовые кризисы, которые мы бы минули. В экономической сфере мы безоглядно -- и с опасной поспешностью -- кинулись перенимать западные формы жизни. Но это и недостижимо: уклад чужой жизни невозможно скопировать, не перерождаясь болезненно: он должен органически вытекать из традиций страны. По пословице: Свою болячку не [чужим здоровьем лечить.] На путь, неотличимый от западного, Россия всЁ равно не выйдет никогда, как бы нам ни стараться. {35} * 1. "Общая газета", 19.9.1996, с. 4. * 2. "Известия", 30.8.1997, с. 1. ___ 5. Фантом СНГ Могли ли самые обезнадЁженные из наших предков предвидеть такое катастрофическое крушение России? За несколько коротких дней 1991 года обессмыслены несколько веков русской истории. За два-три августовских дня смазаны и смыты два столетия русских жертв и усилий (восьми русско-турецких войн) выйти к ЧЁрному морю. Весь нынешний мир смотрит на нас и изумляется: как могла такая огромная Россия так внезапно ослабнуть, опасть духом и телом и начать стремительный саморазвал -- не испытав ни крупного военного поражения, ни сотрясательной революции и гражданской войны, ни массового голода, ни эпидемий, ни стихийных бедствий. Всех поражает именно быстрота падения и непротивляемость наша в том -- до утери самого инстинкта государственного существования. Земная история, может быть, не знает другого такого самоубийственного поведения этноса. Но это всЁ -- совершилось. И мы обязаны это признать. И строить -- вот уже на этих развалинах. При внешней мощи своей СССР (изобретенный Лениным к концу его жизни) внутренне не был здоровым государственным образованием, в том числе и в межнациональных отношениях. "Вечная дружба народов" и "создание единой советской нации" были мифом. Заложенная в построение СССР ленинская национальная политика не могла бесконечно держать это государство: именно она- то вырастила центробежные силы. (Теоретически возможный самораспад СССР, "вплоть до отделения", был сформулирован ещЁ и в ранних советских конституциях.) В послевоенные {36} годы в советских лагерях, затем в казахстанской ссылке мне довелось достаточно наблюдать эту реальную расчуждЁнность и взаимное недоверие советских национальностей вопреки их трубно возглашЁнному единению. Уже тогда отчЁтливо проступил будущий возможный или даже неизбежный раскол. Под влиянием этого лагерно-ссыльного опыта я, получив возможность высказаться ("Раскаяние и самоограничение", 1974), призывал дать "всем окраинным и заокраинным народам подлинную волю самим решать свою судьбу". На том же опыте и в 1990 я предсказывал неизбежный развал СССР. И он произошЁл в 1991 -- и тот, который был неизбежен, но, к несчастью для многих и многих миллионов людей, также и тот, который был вполне избежен. По неразумению и недальновидности правящих лиц развал был отдан стихийному потоку -- от бессмысленного (кстати, инициатива "демороссов") объявления "независимости" Россией (независимости -- от 25 миллионов своих отрезаемых соплеменников? и это учреждено как "национальный праздник"!) -- к "параду суверенитетов", объявляемых республиками почти автоматически, в самоупоении атрибутикой, символикой (без расчЁта своих экономических сил на будущее, но с начальным присвоением богатого промышленного наследства, созданного усилием всей страны, а более-то всего РСФСР). Неуправляемый раскол произошЁл по неестественным, этнически не обоснованным административным границам (ленинско-сталинско-хрущЁвское наследие), -- границам, к которым, ещЁ более необоснованно, цепко следящий Запад тут же применил гарантию Хельсинкских соглашений. А российское руководство в августе и в декабре 1991 поспешно и послушно {37} капитулировало, с равнодушной лЁгкостью оставив за границами новой России почти такое же по объЁму русское население, сколько потеряно всем Советским Союзом во Вторую Мировую войну. С тем же равнодушием отнеслось оно осенью 1991 к пристрастному проведению украинского референдума, решавшему соотношение Украины и России, может быть, на века. И довершЁн был развал интриганской подготовкой, а затем наскоком Беловежа. Раскол СССР был совершЁн в опрометчивой спешке и наихудшим образом. Само Беловежское соглашение было смутно по содержанию и не давало никаких отчЁтливых гарантий России. Президент Украины при этом зорко смотрел вперЁд: какие неоговоренные условия, лишь устные поверхностные заверенья, можно будет вслед за тем повернуть в пользу Украины. Президент России смотрел назад: от [чего] поскорее отделиться (прежде всего -- от власти ГорбачЁва), с чем распрощаться, -- и нигде в том соглашении и вокруг него не проявлена забота, даже сама мысль, что Украине отдаЁтся несколько областей, фактически русских и по нынешнему населению, и по истории, отдаЁтся до 12 миллионов русских людей безо всякой гарантии хотя бы их культурного существования и юридической защиты. (Впрочем, эта бесчувственная уступка была с лЁгкостью совершена уже в августе 1991.) Так же не было никакого взгляда вперЁд -- что же такое будет создаваемое "СНГ", и как потечЁт процесс? Грубейшей ошибкой учредителей была утайка соглашения от Назарбаева: Казахстан ставился в межеумочное положение, его президент -- в оскорблЁнное, и опять: незаметна даже мысль, что и в той республике покидаются на произвол до 7 миллионов русских. {38} Мы столь многолюдны, что такими "кусочками" можем легчайше пожертвовать. А процесс потЁк так, что лидеры почти всех республик (за долгие советские годы взращЁнные через "коренизацию аппарата" партийно-национальные, а по сути просто национальные верхушки) тут же заявили о своЁм желании войти в СНГ. (Независимости-то они объявили, но сразу шатко почувствовали себя без объединяющего центра.) И вот, с необдуманной лЁгкостью, они тут же были и приняты: то есть только что разваленный СССР, в котором ещЁ сохранялось множество государственно обязательных скреп, был заменЁн полупризрачным шатром СНГ, где ни у кого (кроме России) ни перед кем никаких обязательств не было. Это ещЁ более обессмысливало всю операцию. Нет, восстановление СССР никак бы не было теперь в интересах и ко здравию русского народа -- это было бы утопление его в набухающем азиатском мире. Контуры СССР -- для нашей страны невозвратимы, и всякие побуждения к тому надо покинуть как самые пустые. Они ещЁ и вредны: всякие требования или разговоры о восстановлении СССР лишь углубляют в отошедших от нас государствах -- враждебность к тем русским, кого мы бросили, предали там, ставят их под новые гонения. А в нас самих -- этот лозунг только подавляет собственное национальное сознание. В 1991 упущена была -- если она ещЁ была? -- единственная здоровая перспектива: реальное, взаимокрепкое соединение трЁх славянских республик с Казахстаном -- в одно федеративное государство ("конфедерация" -- это дым), -- и никого больше в том четверном Союзе. При таком Союзе русский народ -- как и украинский -- не был бы расчленЁн. (Оставшихся {39} в других республиках была бы физическая возможность принять переселением.) А ныне, на аморфных заседаниях СНГ руководство России не находит в себе мужества отчЁтливо говорить хотя бы о гарантиях проживания русского населения в тех ново- государствах, где оно, на своЁм исконном жительстве, в одночасье оказалось "иностранцами". Между тем руководство большинства отколовшихся республик сразу усвоило резко националистическую идеологию (отчего русские сброшены в граждан второго сорта, а где, как в Узбекистане, и грубо унижаются). Напротив, руководство России всеми усилиями старается не запачкаться в какой-либо уклон к интересам [русским,] даже обходит старательно само слово "русские" -- а всегда "россияне". Русский этнос демонстративно не взят в опору России. Может быть, в 1992-93 сохранявшиеся тогда живые связи между республиками ещЁ и могли развиться в какое-то соединение: например, во всех южных республиках ещЁ сильно было ощущение, что структура современной цивилизации пришла к ним именно из России. (И питанием их всех из бюджета РСФСР, и множеством квалифицированных русских сил, уложенных на индустриализацию тех республик.) Но это чувство быстро падало от наглядно слабоумного саморазрушения России, и все те республики отворачивались от неЁ или к Западу, или к богатому исламскому Востоку. Уже к 1994 СНГ явно не подавало никакой надежды на долголетие, на реальную жизнь, Россия неуклонно теряла там свои исходные позиции, Президент же еЁ монотонно продолжал заявлять то о "нашем стратегическом курсе на союз СНГ", то о "благоприятных условиях для интеграции СНГ", то (1996) "может быть, и Прибалтика захочет присоединиться", {40} -- на какие скудные умы слушателей рассчитаны были такие заверения? Что же на самом деле есть СНГ в это истекшее 6-летие? В разных формах прямых дотаций, кредитов, или бесконечной "продажи в долг", или продажи нефти и газа по ценам втрое и впятеро ниже мировых Россия в тяжЁлых объЁмах взяла на себя содержание этого СНГ (да содержит и сам аппарат СНГ). Цифры тут назывались разные, но все -- в немалых миллиардах долларов; один из наших промелькнувших министров финансов (Борис ФЁдоров) утверждал, что Россия отдаЁт СНГ 21% нашего национального дохода. (Сравним, что вся гуманитарная помощь США другим странам -- меньше 1% американского национального дохода.) Но и через 6 лет на кишинЁвской верхушечной встрече (октябрь 1997) звучали упрЁки, что Россия "допускает ослабление торговых связей" в СНГ; а президент Кучма уже не раз объявлял российский отказ во льготных ценах -- "торговой войной". (Как в пословице: [Сперва ты меня повози, а потом я на тебе поезжу.]] Однако об этом следовало задуматься, когда стремглав кидались в "суверенитеты". Вместе с тем новая Россия неоднократно, упорно возглашала свою [ответственность] за происходящее в СНГ, за положение на всей территории бывшего СССР ("сфера влияния России") -- почему? зачем? И когда, например, Грузия чудовищно отказалась допустить в исконные места обитания высланных оттуда Сталиным месхов, -- их (до 50 тысяч) готовно приняли в изродные среднерусские области. Из экономических расчЁтов и Украина держалась при СНГ, хотя "ассоциированным членом", и Шеварднадзе, поколебавшись, вступил в СНГ. (При том, что и в Грузии, как {41} и в Азербайджане, сильные антирусские настроения.) И не видно, где же границы этой отягчительной, если не изнурительной российской "ответственности". И защищать таджикские границы от пылающего Афганистана ("братья по СНГ" обещали свои "полки" на подсобу, да мало кто и роту прислал, Казахстан -- двух наблюдателей). И все закавказские "разборки" претендуем улаживать опять-таки мы, зачем-то. И армянскую границу защищать от Турции -- тоже мы. [ВсЁ нам печаль по чужим печам, а своя словно яловая.] Да нашей ли всЁ слабеющей армии поставлять эти "миротворческие силы", нам ли тужиться на эти обширные "гарантии безопасности"? при том что СНГ -- одна внешность, спектакль, и идЁт к естественному распаду. Никаким благолепным заседательством и председательством за круглыми столами СНГ мы не привяжем к себе эти государства, уже отделившиеся психологически, исторически и медлящие только в расчЁте на экономические выгоды от России. Перестав эти выгоды получать -- националистические главари республик никогда не поступятся ни долей своей власти и ни на какое реальное объединение с Россией не пойдут. И когда Назарбаев предлагал нам (29.3.94) "Евразийский Союз" -- то с громоздкой над-национальной бюрократической надстройкой, которой предстояло сковать не только все действия России, но и найти уста ("единое информационное бюро"). Возражают: а иначе (если не будем защищать тех дальних границ) -- России же будет хуже: поток наркотиков, оружия, разбоя. Но что произошло в 1991 -- то произошло: нам [уже] предельно плохо, и надо не жмурить на это глаза, но оценивать всю глубину опасности, ещЁ и сегодня многим непредставимую. Уже в 1991 Азербайджан стал членом "Исламской конференции". {42} Почти все лидеры Средней Азии открыто ориентируются на Турцию. И -- ещЁ какие территориальные претензии мы услышим от них через 15-30 лет? Цеплянье за СНГ -- только ослабляет нашу государственность, мешает ей оформиться. Упорная отчуждЁнность (едва скрываемая враждебность) украинских вождей (для той же цели ещЁ и блокируясь с Азербайджаном, с Грузией) закрывает и перспективу треславянского объединения. Мощные влияния, которым мы поддаЁмся, мешают и воссоединению с Белоруссией. С мужеством признав все эти неудачи, надо строить не СНГ, а прочную российскую государственность, -- она сама-то ещЁ не создалась, она сама-то -- ещЁ под вопросом. Единственно, в чЁм для нас сохраняется смысл СНГ, -- как поприще наших неизбежных взаимоотношений с азиатским Востоком. ___ 6. Растерянная Россия -- и Восток Закавказье и Средняя Азия -- это и есть самый непосредственный Восток для России. И как же обратила себя к нему российская власть после стремительного распада СССР? Да как и по отношению к Западу: с потерей собственных государственных интересов и в тумане мнимых ценностей, особо настойчиво по- прежнему разыгрывая роль заботливого "старшего брата", не видя, как это неуместно. Объявив Россию "гарантом мирного существования" этих новых государств -- только укрепила извечные обвинения в российском империализме. А пожертвованных охране Таджикистана наших солдат и {43} офицеров -- год за годом убивают в смутной для нас и чуждой нам междоусобице (полтысячи их мы положили там за один 1993), и у российской власти нет разума и достоинства -- убрать оттуда наши войска, там русская кровь и наши скудеющие военные силы не жалеются. (ЕщЁ б оправдывалось, если б мы тем временем вели бы процесс вызволения из Таджикистана своих соотечественников, -- но именно этого мы не делаем.) Из ложной инерции прежних оборонных представлений (их надо начисто пересматривать) мы заключаем с этими республиками оборонительные (для нас -- только отяготительные) союзы. Вот с Арменией, -- и как мы будем его осуществлять через недружелюбную Грузию? А в Грузии держим радарные станции, всЁ отказываясь осознать невозвратимость потерь и уместиться в собственных пространствах, -- а за это обязываемся на ответные услуги. Уяснить же себе когда-нибудь, что все эти новые государства -- уже не "мы" и не "наши", они сознательно объявили суверенитет. И в ряду всех других государств мира они только тем отличаются для нас, что мы бессердечно и безрассудно покинули там наших своеземцев и не защищаем их прав, и не вызволяем их к себе -- а вот это должен быть наш главный моральный и реальный долг. В русском образованном слое ещЁ и сегодня существуют -- и даже усилились внедавне -- последователи [евразийства:] теории, что Россия органически принадлежит Азии и своЁ будущее должна строить в родстве и единстве с Азией. Теория эта развилась в 20е годы XX века в русской эмиграции из отвержения западных ценностей (после российской гражданской войны у многих русских эмигрантов взросла обида на Европу) и из желания слабого прислониться к большей {44} силе, к чужому плечу (как "сменовеховцы", да отчасти и "евразийцы" же, искали прислониться к большевизму). Это было -- упадочное желание, проявление духовной слабости. Таково оно и сегодня: упадок мужества, упадок веры в силы русского народа; у других -- прикрытая форма желательного им восстановления СССР. Но это -- отказ от русского культурного своеобразия, от тысячелетия за нашей спиной, -- он повлечЁт к утоплению редеющего русского народа в бурно растущем мусульманском большинстве. Если нам грозит национальная гибель -- то не здесь спасение. Если мы выстоим -- то только на кремнистом пути нашего самостояния, всей протяжЁнной длительности нашей государственности, культуры и православной веры. А не выстоим -- значит, рухнем. Не так мы тьмо-множественны, как наши великие азиатские соседи Китай и Индия, не так усердны и изыскливы в труде, как Япония, -- но все четверо мы отдельные миры, отдельные цивилизации -- и не выпасть бы нам из достойного ряда. И в этом ряду -- достойные же и отношения надо строить. Тут -- непростительна упорная тупость наших властей с Южными Курилами. Беспечно отдав десяток обширных русских областей Украине и Казахстану, с конца 80х исполнявши в международной политике роль американского подслужника, -- они с несравненной лжепатриотической цепкостью и гордостью отказываются вернуть Японии острова, которые никогда не принадлежали России, и до революции она никогда не претендовала на них. (Капитан Головнин, начало XIX века, и адмирал Путятин, 1855, признавали именно те границы, на которых настаивает сегодня Япония. Считать обиды от японского нападения в 1904 или от японской интервенции в Гражданскую {45} войну? А куда посчитать обиду, что СССР напал на Японию, нарушив пятилетний договор "о нейтралитете" 1941 года?) Схватились за эти острова, будто в них всЁ будущее России. Для малоземельной Японии возврат этих островов -- большой вопрос национальной чести, престижа, много выше смежных рыбных богатств, о которых можно и договориться. В наступающем веке, когда ни с запада, ни с юга у России что-то не рисуется друзей, но будут нас всЁ жЁстче сжимать, -- зачем отталкивать нам и это возможное добрососедство? а то и содружество? А Китай -- поразительный, по тысячелетиям, государственный организм, переживший и мощных соседей, и периоды внутренней слабости и развала. Китай -- это людской океан, у него и законы развития трудней предсказуемы, чем у остальных этносов. Вот -- его внезапный экономический успех (и ведь за счЁт предприятий, связанных с [местным самоуправлением,] в котором мы гордо не нуждаемся). Предвещают, что году к 2020 он выйдет на первое место в мире по валовому продукту, уж несравненно обогнав Россию, а по населению он и сейчас превосходит еЁ в 8 раз (а будет ив10,ив12), -- и как мы надеемся удержать полупустынную Сибирь, ещЁ и брошенную нами в небрежении, незаботе, пугающей незаселЁнности, и особенно Дальний Восток, преступно содержимый нами как постылый и чужой? Да и войны не потребуется Китаю: польЁтся -- как уже и льЁтся, дипломатически облегчЁнное при ГорбачЁве, -- бесконфликтное "мирное завоевание", заселение наших пустеющих территорий сотнями тысяч, даже миллионами китайцев. Только в северном Китае живЁт 300 млн., а во всей Сибири нас 8 млн. Наша плотность в Сибири -- 2,5 человека на квадратный километр, а в Японии -- 330 человек. {46} Невозможно представить, что перегруженная планета будет и дальше, и дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств. Нашей правящей олигархии, утонувшей во внутренних интригах, ничтожных расчЁтах и жадном обогащении, -- хоть когда-нибудь оторваться бы и поднять глаза на эти Божьи просторы, несказанной красоты, души и богатств, -- которые по несчастному року, но лишь на отмеренный срок, достались в еЁ вредительное владение. Трудно прогнозировать, насколько окажется устойчивой и как долгой наша с Китаем нынешняя как бы дружба. Как потекла она сейчас -- мы просто пособляем выполнить китайскую программу вооружений. Но и закупки нашего оружия им скоро не понадобятся: от 1986, в период обвального падения нашей военной промышленности, военные расходы Китая возросли на 60%. И скоро нас отстранят как раздутую помеху. И что не сломится дух Китая, проверенный тысячелетиями, тоже сомнения нет. Да и это для нас -- ещЁ не весь Восток, не вся Азия. ЕщЁ есть -- наши внутрироссийские автономии, хватило бы нам ума устроиться с ними. (Об этом -- ниже.) ___ 7. Наш парламентаризм Осенью 1994, по инерции долгого проезда Сибирью, северными русскими областями, потом южными, и от напутствий: "Скажите, скажите в Государственной {47} Думе" -- и об этом!.. и об этом! -- я, приглашЁнный выступить в Думе, пошЁл туда со всей серьЁзностью, как в какую-то, правда, важную инстанцию. Представил им и очерк из истории четырЁх дореволюционных Государственных Дум -- чуждых им, явно не в коня корм -- и даже, с надеждой, назвал их 5й Думой. А депутаты, как это запечатлело телевидение, -- кто разговаривал с соседями, кто печатал на компьютере, кто зевал, кто чуть не спал. (Хотели этим выразить насмешку надо мной? -- а обсмеивали самих себя.) И три четверти часа я впустую говорил им: о гибельном вымирании народа и неотложном сбереженьи его; о безразличии повсюду к столичной политике -- и о слабой связи центральных властей с болями страны; и о самих, самих этих болях. И тем более впустую, когда стал говорить, что нынешняя избирательная система не даЁт выхода активным народным силам, но народ рассматривается политическими
Следующая страница Предыдущая страница