Установочный доклад 1.
«Проблема исследований и исследователей в КСОдвижении»
Манук Мкртчян
Игра так называется. Это действительно серьёзная проблема. Проблема (я даже так мог бы так сказать) непонятая, неосознанная нами. Т. е. саму проблему ещё надо исследовать, понять, в чём она заключается. Очень надо для нас самих, чтобы мы нетрадиционно, нешаблонно отвечали на этот вопрос. Проблемна сама постановка вопроса. Понятно, что должны быть в КСОшном движении сущностно организованные исследования и исследователи. Но когда начинаем разбираться в этом вопросе, непонятно – почему должны? Не так очевидно. Исследование – это хорошая вещь, чуть ли необязательная для любого движения. Но почему нельзя без особой деятельности, без любого исследования, без особых исследователей? Собственно говоря, мы уже так долгие годы делали, складывались, развивались: имели достижения, имели определённые трудности и проблемы, которые как-то преодолевали. Впрямую очень трудно связать проблемы и неудачи с отсутствием и с качеством исследовательской работы. Кроме того, естественным образом так или иначе мы все занимаемся исследованием: пишем статьи, обобщаем наш опыт, чужой опыт, иногда читаем какие-нибудь труды, потом мысли появляются, формируем точку зрения или разные точки зрения. Поэтому я бы не хотел, чтобы мы так шаблонно или эмоционально сказали: у нас всё плохо, потому что нет ярко выраженных, специализированных исследователей и нет исследовательской деятельности. Если даже это так, то надо понять, почему это так, чтобы мы исследованиями занимались и выращивали исследователей не просто так, а целенаправленно и по необходимости. Это первый момент, чем проблемна сама проблема.
Проблема исследований и исследователей стоит неслучайно. Потому что, с одной стороны, мы такими уже сложились. Каждый человек нашёл себе место: место в жизни, место в КСОдвижении, в профессиональной области. И если теперь человеку сказать: ты должен стать исследователем – это значит, сказать ему: то место, которое ты занял – не нужно, ты в этом качестве нам не нужен. Так как нам нужен исследователь, ты должен стать исследователем. Такой психологически тонкий момент. Почему человек должен вдруг переориентироваться и стать исследователем? Или он должен считать, что свои функции выполнил, или он должен понять, что если он уйдёт с этого положения, с этого места, то наше движение никак от этого не будет страдать. Это очень болезненный вопрос. Если ты переходишь, то обязательно должен найти себе замену, если ты не находишь себе замену и переходишь, значит, это безболезненно проходит. Значит, дальше действительно можно было не занимать это место.
Но с другой стороны, даже если бы мы из хороших, благих намерений поняли, что некоторые люди должны быть просто исследователями, а не параллельно другой работе вести исследования, непонятно, что это должны быть за люди, какими они должны быть? Мы сейчас должны подобрать людей, у которых хорошо поставлено исследовательское мышление, есть способности, есть склонность и просить этих людей заниматься исследованиями, провоцировать на исследовательскую деятельность, чтобы со временем они стали главными исследователями движения. Или же мы как-то так должны понять, что мы все должны так или иначе заниматься исследованиями, но тогда нам необходимо понять, кто вообще такой исследователь, какими особенными, другими, качествами человек должен владеть и как у всех нас выращивать вот эти необходимые способы, привычки, навыки, нормы. Именно у нас, так как речь не идёт о детях, которые ещё должны в школе учиться, потом в ВУЗе, потом ещё определяться, в каком направлении работать, потом стать учёным или не учёным. Для всех нас очень серьёзно стоит этот вопрос, так как вопрос исследователей относится к нам самим. В нашем положении, в наших занятостях, с учётом наших статусов, наших личных проблем надо понять, что это означает. Для нас это дальнейшее преобразование собственных ценностей, себя лично станет дополнительной нагрузкой или это будет как-то по-другому? Понятно, что мы не имеем возможности заманить сюда хорошо состоявшихся исследователей, объявить гранты на проведение разных исследований, сделать так, чтобы профессиональные, состоявшиеся уже исследователи занимались нашими проблемами. Понятно, что это мы не можем делать и, как всегда это бывает с нами, с нашим движением, мы должны сами себя обеспечить.
Вот что я могу пока сказать о названии «Исследование и исследователи».
Предназначение нашего сбора. Посмотрим особенности нашего проекта, очень важно, чтобы то, что я сейчас говорю, воспринималось как предназначение игры, не как цель каждого, каждой группы, а как предназначение.
1.
Осуществить очередную акцию конкретизации и коррекции программных представлений красноярского КСОдвижения.
Речь идёт о нашем движении, о наших программных представлениях, и игра должна служить очередной акцией конкретизации.
2.
Составить разнообразные программы исследований по становлению новой образовательной практики в крае.
Обращаю ваше внимание, что выше говорится о программных представлениях КСОдвижения, но здесь речь идёт о становлении новой образовательной практики.
3.
Исследовать проблему исследований и исследователей в КСОдвижении.
Вот такие три предназначения. Я учитываю, что большинство здесь знают и в какой-то степени освоили методологию программной организации деятельности, и первое предназначение понятно с учётом этой методологии.
Согласно программной организации деятельности, мы должны регулярно, запланировано, иногда даже не запланировано, но специально организовать рефлексивную работу, направленную на понимание того, что надо в наших программных представлениях уточнить, в каких вопросах надо внести определённость, что надо корректировать, и в связи с этим разворачивать предполагаемую деятельность. Это наш способ организации собственной деятельности.
Когда мы будем обсуждать наши программные представления, то выяснится, что здесь много недостатков.
Второе предназначение – составить программы разнообразных исследований. Предполагается, что в итоге семинара мы должны получить разные программы: индивидуальные и коллективные. Безусловно, мы должны получить такие программы, если мы считаем, что, действительно, для дальнейшего нашего развития нужна очень серьёзная организация исследовательской деятельности. Мне кажется, что это так. Но я не исключаю возможности, что мы в конце третьего дня, например, придём к общему выводу, что никаких исследований и не нужно. Хотя для меня это было бы немного неожиданно.
Мне кажется, что в нашей деятельности очень серьёзный недостаток – отсутствие серьёзных исследований и исследователей. Но игра не должна закончиться тем, что мы это поймём, мы это почувствуем и заявим, что собираемся что-то делать. Не этим должна закончиться игра, игра должна закончиться конкретными программами исследований. Основная цель каждой группы – с первого дня начать составлять и в итоге семинара, в субботу, получить конкретную программу исследовательской деятельности: индивидуальной и коллективной. Если это будет – это хорошо, если этого не будет – очень плохо.
И третье предназначение: надо воспользоваться возможностью специально всем вместе обсуждать, исследовать проблему, понять суть проблемы, важность, актуальность, тип. Что собой представляет этот тип проблемы? Как к этой проблеме в дальнейшем относиться? Если мы поймём эту проблему и решим до конца этой игры, то, возможно, ещё какая-то другая программа будет по поводу исследования этой проблемы.
Я прокомментировал предназначения игры.
— Как штаб определил актуальность темы?
— У нас есть концептуальные представления, а на практике не получается, есть желание исследовать, а что и как непонятно. Какие у нас программные представления? Если речь идет о движении, о коллективном субъекте, о коллективном представлении, о представлении коллективного сознания, то возникает вопрос: где найти программные представления? Где увидеть программные представления? Где они живут?
В свое время в 1995 году на очередном сборе мы выработали программу примерно до 2002 года. Эта программа оформилась, была утверждена на коллегии ГУО. То есть наши представления были оформлены на бумаге. И там (другой вопрос: могли реализовать или не могли реализовать) у нас было чёткое представление, куда идем, что произойдет в ближайшее время, что можно ожидать. Когда-то это было так хорошо, четко представлено, действительно, как программные представления.
Сейчас что есть? Есть какие-то договоренности, какие-то бумаги, программные документы, намерения, как-то они заявлены и известны, в общем поле коммуникации они как-то существуют. Но если сейчас попробовать сказать о будущем – очень мало, что можно сказать. Есть одна бумага, которую дал мне Володя Лебединцев посмотреть (скоро она будет опубликована в журнале) «Концепция развития Ермолаевской школы». Там можно посмотреть, что произойдет в ближайшие 5 – 6 лет. Во многих школах есть какие-то представления, у нас есть представления о некоторых школах. Вот, например, школа 141 намерена перейти на пятую фазу, большей конкретности, что там произойдет, у меня нет.
Есть у нас журнал № 6. Есть намерения у Володи Лебединцева выпустить 7 и 8 номер. «Вестник КСО» выходит, чувствуется, что будет выходить и дальше. По этой части вот на таком полупрогнозном уровне есть представления. Мы знаем, мы хотим, мы определились, что где-то в апреле, должна быть , большая общая, затрагивающая проблему образования конференция с участием представителей многих других направлений. Это как-то зафиксировано в планах ИПК и на этом уровне есть примерные представления, что будет дальше.
Мы уже в прошлый раз договорились организовывать наши сборы весной и осенью, так как летом, в июне, очень неудобное время. Это означает, что в наших представлениях есть, что в это лето мы не собираемся, а собираемся на конференцию, а потом собираемся осенью, а потом на весеннюю игру. Раньше мы собирались зимой и летом, а теперь будем встречаться весной и осенью.
Вот такого уровня представления есть. Понятно, что существует лаборатория методологии, существуют разные структуры, где КСОдвижение как-то живет. У этих структур есть некоторые, пусть и кратковременные, планы работы. Есть определенная программа курсовой переподготовки КСОшников, есть особая программа работы с МКШ. Вот сейчас через неделю, две будет игра с директорами МКШ, и по этой части тоже некоторые представления есть.
Вот примерно основные моменты коллективных представлений КСОдвижения. Скорее всего, можно ожидать выхода каких-то книг в ближайшее время, наверное, можно сказать, что несколько человек еще и защитят кандидатские диссертации. Вот это тоже как-то будет представлено как моменты проявления КСОдвижения.
Существенно, что очень мало известно о том, что и когда произойдет со школами. Достаточно большая проблема, что будет с комплексом, куда он будет развиваться. Совершенно неизвестно, какие, когда, откуда пойдут существенные представления, теоретические уточнения, появление новых видений. Я посмотрел разные программы исследований. Вот у Дмитрия Иннокентьевича Карповича, например, есть удивительно интригующая тема исследования: «Разработка новой парадигмы организации КУЗ в современных условиях». Другими словами, это заявка на новую концепцию КУЗ. Если это будет реализовано, это хорошая вещь. Но непонятно, появится это или нет и когда.
Получается, что как будто бы в 1995 г. мы какую-то программу составили, реализовали ее и теперь как будто «застряли» на этой 5-й фазе. А может уже эмоционально не хочется еще раз прикинуть на пять лет по фазам, какие очаги, какие люди, за счет чего пойдут. Или стала неинтересна такая работа, или просто-напросто это обычная расхлябанность. Жизнь идет, все нормально, заняли свои места, заняли в социальной среде соответствующее положение и теперь пусть другие об этом думают.
Так что, с программными представлениями у нас вот такая проблема. Работа над первым предназначением – то есть конкретизация и коррекция программных представлений – скорее всего пойдёт болезненно. Потому, что мы столкнемся здесь с тем, что существенно конкретизировать нечего и корректировать здесь нечего, а надо всё приводить в порядок.
Перейдем к исследованиям.
Хочется напомнить место, смысл, значимость исследований в программно-организованной деятельности, напомнить то, что хорошо известно, и это особо акцентировать. Итак, у нас есть какая-то деятельность, которая программно организована, в этом смысле проект
деятельности. И к нему как необходимость как-то специально приспосабливается исследовательская деятельность. А с другой стороны так же приспосабливается как необходимость, образовательная деятельность.
Чем задается содержание исследований? Цели исследований? Направленность исследований? Программно-организованная деятельность чем задается?
Во-первых, необходимо проследить, насколько реальная действительность (когда деятельность разворачивается), насколько то, что происходит, соответствует программным представлениям. Цель такого сопоставления – обнаружить степень и причины расхождения и при необходимости внести коррекцию.
По-другому говоря, мы смотрим, что мы хотели, мы смотрим, что получается, мы сопоставляем, что соответствует, что не соответствует. Если терпимо расхождение, продолжаем так действовать, а если уже непозволительно, то начинаем вносить коррекцию и в наши действия и в программные представления. Это первый момент.
Второй момент. Это наличие определенных проблем, которые выделены, специально в программных представлениях оформлены и в связи с ними организованы особые исследования.
Как мы работаем с проблемами? Выделяем эти предполагаемые проблемы и пытаемся их типологизировать.
Актуальные проблемы, решение которых не терпит отлагательства, мы в наших программных представлениях не оформляем как проблемы, а переоформляем в управленческие задачи, по которым надо оперативно принимать решение. По ним мы принимаем какое-то решение и дальше продолжаем так жить. Получается или не получается, это другой вопрос.
Вот сейчас, после установочного доклада, вы окажетесь перед достаточно серьезным вопросом: «В какую группу записаться?». У вас появится проблема.
Некоторые группы вы вычеркнете, выбрать между остальными группами вам будет сложно. Спросите одного, другого, третьего – они ответа не знают, никто ничего дельного не посоветует. Вернее, сколько могут, столько посоветуют. Допустим, вам это не поможет. Много вопросов есть, на которые вы не знаете, где найти ответ, чтобы правильно записаться в рабочую группу. Но вы не можете позволить себе исследовать этот вопрос до конца и только потом записаться в рабочую группу. Придёт момент, когда вы поймёте, что это нельзя рассматривать как проблему, которую надо исследовать. Вы начнёте к этому относиться как к вопросу, по которому надо принимать решение. Вы примете решение наугад или не наугад, потому что дальше будет некуда откладывать этот вопрос.
Так бывает и в жизни, и в программной организации деятельности. Некогда исследовать проблему, тогда ее переоформляем, называем ее не проблемой, а вопросом, по которому надо принимать решение. Принимаем решение и психологически несем ответственность за всё, что будет. И не будем себя мучить, что не исследовали этот вопрос, а сразу приняли решение.
Второй тип проблем, когда мы начинаем понимать, в чём заключается проблема. Выясняется, что до конца того периода, в который мы собираемся что-либо делать, (в тех пределах, теми средствами, с теми возможностями) мы всё равно эту задачу не решим. Мы осознаем, выделяем такой особый тип проблемы, который для нас – вечная проблема. В контексте данной деятельности, данного периода, данных намерений эта проблема выглядит как вечная (схема 2 п. 2). Такую проблему мы тоже не исследуем. Можем исследовать, но не в рамках данной деятельности. Не в рамках данной исследовательской деятельности (хотя отдельно её можно исследовать). Такую проблему, мы тоже переоформим как условие. Мы ее называем обстоятельством. Мы фразы свои оформляем на другом языке так, чтобы они всегда фигурировали как обстоятельство. Говорим: «в условиях таких … в таких обстоятельствах …» — и дальше продолжаем свою фразу.
В итоге остается один тип проблем, который мы можем до конца отведённого времени решить. Их-то мы и называем собственно проблемами, или текущими проблемами. И по ним начинаем думать, кто, когда, каким образом будет исследовать эту проблему, чтобы её решить. Именно в связи с такими проблемами появляется исследовательская программа. Ее цель – исследовать текущую проблему, найти ответ и предоставить этот ответ в распоряжение тех, кто организует деятельность. Чтобы они знали, как поступить.
Итак, я раскрыл второй момент: откуда, на основе чего возникает исследовательская программа, исследовательская деятельность.
Теперь третий момент. По всем законам программно-организованной деятельности степень определённости должна соответствовать масштабам временным и пространственным. Степень определённости должна соответствовать требованиям ситуации, масштаба. Чем больше пространство, масштаб или временной период, тем определённость должна быть меньше.
Например, в апреле у нас будет конференция. С одной стороны, конференция большого масштаба. С другой стороны, конференция будет в апреле, а не в январе или в феврале. Понятно, что к конференции бессмысленно сейчас уже конкретно, четко самоопределяться. Но с другой стороны, кое-что уже должно быть известно сейчас. По крайней мере, название конференции должно быть известно. Время проведения может быть известно. И масштаб позволяет, и не только позволяет, требует, чтобы такая степень конкретности уже была.
Итак, программные представления обо всем (схема 1.) должны иметь определенную степень конкретизации. По-другому могу сказать: вполне определенная степень определённости и вполне определённая степень неопределённости. И каждый раз, когда реализуется определенный кусочек программных представлений, появляется новая необходимость внести туда соответствующую определённость. И для того, чтобы каждый раз знать какую определённость необходимо внести, надо разворачивать, соответственно, исследовательскую деятельность. Проследить, исследовать, посмотреть, прикинуть и внести коррекцию и определённость. Это третья причина, которая вызывает, инициирует исследовательскую деятельность в программно-организованной деятельности.
Итак, я говорил об исследовательской деятельности в рамках данной программно организованной деятельности. Чем вызвана, с чем связана и зачем нужна исследовательская работа. И тем самым я напомнил, на основе чего и в связи с чем могут появиться исследовательские задачи, потребности и программы исследований.
– Если у нас есть программные представления, например, до 1 сентября, то исследования должны быть на этот период – до 1 сентября?
— Да.
На основе того, какой продукт дает исследовательская деятельность и где употребляется этот продукт, можно выделить следующие типы исследований.
Первый тип исследовательской деятельности, который работает на понимание, который обеспечивает знания, объясняющего типа, комментирующего типа. Это классический тип исследований, которые по-другому можно назвать – познавательная деятельность.
Например, М. И. Шилова пишет статью с очень интересной темой «Сибирский характер». Она исследует и напишет, что представляет собой сибирский характер. Потом это будут преподавать в вузах, школах, напишут об этом книги. Это прочтут украинцы, москвичи, американцы. Конечно же, после того, как люди поймут, что такое сибирский характер, возможно, они учтут это в своих политических и не только в политических отношениях, а возможно не учтут. Но они будут знать, что значит сибирский характер.
Другой пример. Изучают строение атома или состав вещества. Например, вода – что такое, что собой представляет? Выясняется, Н2О. Т. е. это исследования объясняющего характера. Исследования, обеспечивающие понимание, что есть что. В частности, научные исследования, мне кажется, здесь лежат (см. схему 3, п.1)).
Надо ли у нас проводить такие исследования? Не знаю. Может быть надо, скорее всего надо, скорее всего без этого нельзя.
Были ли у нас такие исследования? Наверное, были и есть. Есть теоретические достижения в КСОдвижении, которые представлены как итог таких исследований.
Можно выделить исследования другого типа. Исследования, которые необходимы для того, чтобы что-нибудь создать, конструировать, делать. Т. е. если те исследования для понимания, то эти исследования для делания. Исследования, которые отвечают на вопрос: «Как делать?». Такие исследования по-другому организуются и результат таких исследований не есть понимание чего-то.
Между названными мною двумя типами исследований есть интересная граница. Давайте выделим эту границу (схема 3, воспроизводство) специально. На этой границе расположены такие исследования, которые могут относиться и к первому типу, и ко второму типу. К первому типу, потому что они немного изучают, что есть что; а ко второму, потому что они предназначены не для понимания, а для того, чтобы делать.
Когда мы хотим что-то воспроизвести, мы исследуем что это такое, как это делается, что представляет собой предмет. Метод становится предметом исследования, как в случае с первым типом исследований. Мы берем, исследуем, начинаем понимать, как такие вещи делаются, и как только мы поняли, начинаем так делать.
Посмотрите, в чем разница: по-прежнему это исследования на понимание, но понимаем вопрос, метод, организацию, понимаем, как делать. Понимаем не для того, чтобы просто удовлетворить свои познавательные интересы, а для того, чтобы воспроизвести.
Например, есть методика взаимопередачи тем. Например, вы не знаете эту методику, смотрите, как другие это делают. Вы можете исследовать эту уже существующую практику, чтобы понять, что это такое, понять, как это делается, чтобы самим делать так же.
Есть другое из этой же области, сильно отличающееся, которое относится к конструированию. Когда мы создаем новое, и этого нового еще нет. Это особый тип исследования, который исследует то, чего нет. Тогда что же там исследуется? Цель такого исследования – выяснить не что представляет собой нечто, а что должно быть и как оно должно создаваться. Такие исследования, как правило, относятся к социальным исследованиям, к социальным явлениям и присутствуют, в основном, в таком виде деятельности, который условно можно назвать строительством будущего. Я бы даже сказал более точно, не строительство будущего, а создание будущего (схема 3, п. 2).
У нас однажды была конференция, когда я в своем докладе сказал, кто мы такие, чем мы занимаемся. Мы занимаемся строительством будущего. Где, в какой области мы участвуем в этом строительстве? В области образования. В чем мы участвуем, и что именно мы делаем, что позволяет нам говорить: «Мы занимаемся строительством будущего»? Мы участвуем в становлении новой образовательной практики. Что значит участвуем в становлении? Это означает, мы имеем определённые представления о том, что и как должно быть, и в этих представлениях не прогнозный, а прогнозно-прожектный жанр. Мы немного считаемся с тем, куда жизнь идет, а немного вносим туда наш компонент, сами определяем, куда должна идти жизнь. В этом смысле мы делаем будущее. Делаем своё будущее и будущее всех остальных. И создавая будущее, действуя, включаемся в процесс, где есть другие люди, которые тоже что-то создают и действуют. Тем самым мы все являемся участниками, соучастниками этого построения будущего.
КСОдвижение по своему предназначению, по самосознанию – это особое движение, у которого особая деятельность по типу «создания будущего» (СБ) (см. схему 3). Поэтому, безусловно, в КСОдвижении особо важными, актуальными будут исследования второго типа (схема 3, п. 2), исследования, предназначенные дать продукт по поводу того, что должно быть и как делать, чтобы это было. То есть, во-первых, это не понимающие исследования, исследования не ограничивающиеся тем, чтобы дать знания, обеспечить понимание, несмотря на то, что такие исследования здесь тоже должны быть. Во-вторых, это исследования не для воспроизводства существующего. Это созидающие исследования, исследования для построения чего-то нового, что должно быть. Это другой тип исследования, для другого предназначенный. Он тоже даёт знание, но другой природы. Наши исследования не концентрируются на обнаружении исторических закономерностей. Они не для этой цели, не для понимания и переосмысления истории, они направлены на построение будущего. Поэтому продукт таких исследований другой природы, не объясняющий, а позволяющий делать, создавать, ориентироваться, действовать.
— Какое отношение эти исследования имеют к культуре? Они вообще не имеют отношение к культуре? Только к практике?
— Нет, так нельзя сказать, что не имеют отношения к культуре. Но замечено правильно, они создают новые элементы культуры, поэтому они в этом смысле не культурны.
— Какие исследования нам нужнее, важнее?
— Я бы не хотел сейчас внести ценностный комментарий, какие исследования хорошие, какие нехорошие. Нам, нашему движению, все исследования нужны. Нас достаточно много, чтобы мы могли заниматься всеми видами исследований. Разные структуры комплекса – поисковые площадки, инновационные, тиражирующие – нуждаются в разных исследованиях. Тиражирующим нужно воспроизводить и поэтому там нужно исследовать, что уже есть, что представляет собой то, что сделано, что надо тиражировать, а что надо выбросить.. Я уже не говорю, что если мы не хотим замкнуться в себе, мы не хотим быть неграмотными, просто-напросто такими «маньяками» новшества, то мы должны все время исследовать культуру, что делается, что делают другие, почему они это делают. Если они это делают, это неслучайно. И только на основе всеобщего, всечеловеческого достижения можно надеяться создать что-то новое, ценное. Поэтому исследования всех типов нужны.
– Предметом исследования на игре будет КСО?
– По оргпроекту во время самоопределения вы и определите свой предмет исследования.
– Наши игры становятся все более широкими. И даже вчера мы обсуждали, что есть КСО и есть новая образовательная практика.. Когда включаются новые люди, встает вопрос самоопределения: что значит КСОдвижение, как широко мы его можем обсуждать и насколько узко решать технологию?
– Мои представления о проблемах исследователей и исследований, я изложил в журнале «Коллективный способ обучения» № 4. Там есть история, проблемы, перспективы, проблемы КСОдвижения. Поэтому я их не буду восстанавливать, я наивно надеюсь, что КСОшники его читали. А если читали, то плохо обсуждали. По крайне мере, актуальность этих моментов до сих пор остается.
Другой момент. Я помню в 1995 г. появилась новая программа развития образования края, где тоже был один маленький кусочек, который я хочу восстановить здесь. Там говорилось (я пока говорю о своих представлениях), что любой практик должен быть одновременно исследователем. Тем более, когда речь идет о педагогической сфере, любой учитель должен быть исследователем. Любой человек должен быть исследователем. Вообще, когда начинаем осознавать свой опыт, то осознаем за счет особого исследовательского отношения. В зависимости от того, на каком уровне люди могут проследить, обобщить, понять, что у них в собственной практике, в собственной деятельности происходит, на таком уровне они обобщают свой собственный опыт. Поэтому я бы здесь говорил, о необходимости эмпирических исследований, т. е. понимания, прослеживания того, что происходит на практике у тебя лично, у твоих коллег. Это уже результат эмпирического исследования. К сожалению, так не ставится и так не решается этот вопрос. Это проблема вузов. Результатом общевузовского образования должно быть обеспечение людей способами и средствами эмпирических исследований определенного уровня. Именно этим должен отличаться вузовский выпускник от невузовского.
К сожалению, у нас в другую сторону пошло. Вузовский выпускник очень много читает, очень много знает, имеет большую информацию. И своим поведением, жизнью, в жестах обязательно старается показать соседке, что у него вузовское образование, а у соседки восьмилетнее. Дальше этого вузовское образование не проявляется. По моему убеждению, высшее образование должно проявляться именно в том, что человек владеет способами и средствами эмпирического исследования, поэтому с таким человеком легко говорить. Не надо бывать у него на занятиях, достаточно с ним поговорить, и он сразу тебе грамотно, на высоком уровне эмпирического обобщения скажет, что у него происходит, или в школе происходит, или в других сферах деятельности.
– Если вуз – это подготовка к эмпирическим исследованиям, то система повышения квалификации – это шлифовка эмпирических исследований или подготовка к теоретическим исследованиям?
— Нет, так нельзя сказать.